Ответ Империи - Страница 52

На Брянск опускался синеватый вечер, и серо-лиловые кляксы облаков низко ползли над крышами по бледному небу, стыдливо розовеющему послезакатным румянцем за площадью Партизан. Прожектора подсветки еще не включили, и стелла памятника темной полосой перерезала гаснущий небосвод.

Неспешной походкой усталого после рабочего дня человека Виктор прошелся до остановки у кинотеатра, наблюдая, как закрываются шторами окна домов и за ними вспыхивают невидимые с улицы люстры. Лица встречных прохожих показались ему более беспечными и веселыми, чем в его реальности, жизнь выглядела более спокойной и даже напоминания об угрозе НАТО стали атрибутом привычной безмятежности. В конце концов, большинству из ныне живущих здесь этот военный блок, созданный специально против России и оставшийся в нашей реальности динозавром холодной войны, угрожал с самого рождения — как одна из природных стихий.

Он заглянул в кинотеатр, посмотрел на привычные небольшие очереди у двух касс справа от входа и прочел афишки. В зеленом зале шла эксцентрическая комедия "Админы" с Анкундиновым, Лосевым и Паршиным в главных ролях, в синем — фантастический ужастик "Полураспад", описывающий, как было указано в анонсе, "трагическую судьбу маленького человека после разделения СССР и крушения социализма".

"Это мы смотрели" — подумал Виктор и вышел на остановку.

— Извините, вы не курите?

Виктор обернулся на голос. Перед ним стояла высокая девушка в красной куртке, потертых джинсах и круглой легкой шапочке на кудряшках а-ля двадцатые годы.

— Нет, ничем не могу помочь.

— Что ж такое? Брянск превращается в город некурящих и непьющих мужчин. Думала, вы, как старшее поколение.

— А я никогда не курил.

— Да вот тоже хочу бросить — работа нервная, журналистика. Все чувства людей пропускаешь через себя, когда пишешь. Кстати, вы гуманитарий или инженер?

— Инженер, — ответил Виктор, ничуть не смущаясь бесцеремонностью расспросов; для репортеров это просто профессиональная привычка.

— Вы участвуюте в городской дискуссии "Нужен ли Брянску монорельс"?

— Еще не включился. И, по-моему, это слишком дорого. Я имею в виду монорельс.

— Ну, это зависит от конструкции, — зачастила она, словно вела репортаж. — Во всяком случае, уже пришли к выводу, что копировать сочинский не имеет никакого смысла из-за холодного климата. Да и в Сочи у него больше туристское назначение, как у фуникулеров и канаток. Навесная конструкция — это не для нас.

— Однозначно. Тем более, автомобилей на улицах еще мало.

— Личный автомобиль — это ошибка хрущевской эпохи, — безапелляционно отбарабанило юное создание, — попытка догнать Америку и тяжкий удар по экологии. Он оправдан в основном на селе. В городе должен быть развит общественный транспорт, не требующий много жизненного пространства. Поэтому основной концепцией города предусмотрены бесплатная автобусно-троллейбусная сеть на основных направлениях и моторы, то-есть маршрутные такси, которые является экономичной альтернативой личному автомобилю и частично такси.

— А не боитесь, что маршрутки… то-есть моторы… будут отбирать пассажиров у троллейбусов?

— У нас же не капитализм! — воскликнула журналистка. — При капитализме — да, еще в начале века в США стихийные моторы отбирали пассажиров у трамваев, потому что они ездили чаще, и кому некогда было ждать, садился. Поэтому с одна тысяча девятьсот пятнадцатого муниципалитеты их стали запрещать, и поэтому на Западе они так неразвиты. Но американский трамвай это не спасло, его победил личный автомобиль. У нас в Союзе моторы — конкурент личного авто, а не троллейбуса. Представляете, как были бы без них забиты улицы?

— Вполне, — ответил Виктор.

— Вы были за рубежом?

— Ну, по телевизору же, в кино показывают.

— Вот. Но скорость троллейбуса ограничена и поднять ее можно только если отделить линию от улицы. Технически в Брянске можно построить монорельс, "Брянский рабочий" летом публиковал проекты. Но будет ли это выгодно? Нам важно мнение каждого горожанина.

— А это мнение кто-то будет слушать? — спросил Виктор, пытаясь выбраться из вороха слов и вспомнив, как проходили разные общественные слушания в его реальности.

— А как же! Вот вы, к примеру, где сейчас работаете?

— В кооперативе "Коннект". Устраиваюсь.

— Вот так же, как у вас на работе все сотрудники каждый день улучшают производство, точно также все жители должны каждый день улучшать наше общество и государство. Качество нашей жизни, как и качество услуг, нельзя считать совершенным: завтра мы с вами обязаны сделать нашу жизнь, наш город, нашу страну лучше. Ой, извините, моя сто двенадцатая. Всего доброго! — и она упорхнула в подкатившую маршрутку.

"Неужели это все не сон? Неужели они в самом деле так думают, говорят… Неужели это так и есть?"

И тут Виктор внезапно понял, почему его в детстве не увлекали потрясающие картины светлого будущего, написанные великими фантастами. Не находилось в этих картинах механизмов, что делали это будущее светлым. Все вроде как-то решено в суровой борьбе предыдущих поколений, и после долгих лет этой борьбы и страданий вдруг ни с того ни с сего кто-то сказал: "Ша, мы его построили и теперь осталось только гоняться за элементарными частицами и заселять кольцо Сатурна". Неясно было и то, как это общество держит себя незамаранным. Виктор, как-то уже в зрелом возрасте, читал "Полдень, XXII век" Стругацких из профсоюзной библиотеки, и дошел до эпизода, где двум покупателям перепутали при доставке бытовые комбайны, да к тому же у этих машин будущего оказались дико непонятные интерфейсы и мануалы. Его просто поразило, что дальше глава кончилась, и почему-то никто никаких мер не принял. Неужели энное количество людей Полудня и дальше будут страдать от тех же глюков? Будущее, которое не фиксит своих ошибок, нежизненно, и его, как Солнечный Город, развалят первые три осла. Реальное светлое будущее — это огромный виртуальный муравейник, где каждый, как придирчивая домохозяйка, непрерывно суетится, пытаясь сделать общий дом еще более совершенным — и имеет возможности это делать. Никто никогда не будет до конца доволен реальным светлым будущим, на нем всегда будут находить пятнышки; но это будет не нынешний обывательский форумной депресняк, не упивание словами "мы не можем, мы не умеем" — это будет неудовлетворенность художника, желающего добавить к картине еще один мазок.