Ответ Империи - Страница 200

200

— Сейчас на Красную Площадь вышли тысячи людей, — продолжал Александр Владимирович, — тысячи, миллионы людей вышли на улицы, и они справедливо требуют от меня, как от человека, которому вверена верховная власть в стране, чтобы я остановил это кровавое преступление! Я выполняю волю народа! Я принял решение направить на помощь братскому югославскому народу наши войска! И пусть те, кто сегодня подтерся международным правом, знают: кто не спрятался — я не виноват!

'Так, и что дальше будет? Наши с натовцами напрямую в Югославии воевать? Или как? Послать войска — как, что это вообще? Это хорошо с плеча рубануть — ну а дальше что?'

— Да, и еще, товарищи телевизионщики, — заканчивал выступление Руцкой, — что у вас там со 'Взглядом'? Ну дайте ж досмотреть.

На экране вновь возникла студия, в которой с разинутыми ртами стояли Листьев, Любимов и Политковский.

— О! Мы в эфире. — сказал кто-то из них.

— Есть! Есть! — воскликнул Любимов. — Мы все сделали это! 'Пламя гнева горит в груди…'

И они втроем вдохновенно запели припев.

— Великолепно, — констатировала Светлана. — Зачем иметь кучу башен ПБЗ, когда такие люди в стране советской есть?

— Послушайте, я только одного не понял, — Виктор удивленного переводил глаза то на Семиверстову, то на Гаспаряна, — а как же насчет того, что нельзя найти ответственных? Мы же напрямую в драку лезем!

— Ну, так то у НАТО был имидж — остановить преступления ДКХП, теперь роли сменились, теперь НАТО — преступник. Сейчас идет массовый заброс нашей информации в мировые СМИ, НАТО к контрмерам не готово, оно ориентировалось на компроментацию ДКХП. И военный успех будет во многом зависеть от того, кто кого деморализует.

— Ясно. Так значит, Болгария уже дала разрешение на коридор?

— Не-а. Сейчас как раз Руцкой будет со Стояновым говорить. Андроник Михайлович, наверное, имеет смысл, чтобы товарищ Еремин тоже послушал?

— Давайте. Может, это прольет свет в конец туннеля.

'Они и правительственную могут сюда по сети коммутить? Ну, ни фига себе! И все это для меня? Точнее, чтобы выяснить, зачем я?'

В динамике слегка зашипело.

— Здравствуйте, товарищ Стоянов, — послышался голос Руцкого.

— Добрый вечер, господин президент, — послышалось в ответ на чистом русском.

— Сейчас тут над вами пролетят наши военные и транспортные самолеты, это на Югославию. Они уже поднялись и подлетают к границе. Вашим авиадиспетчерам уже доложили. Не волнуйтесь, в вашем воздушном пространстве никаких боевых действий не будет.

— Простите, но кто дал разрешение на вход в наше воздушное пространство самолетов ваших ВВС?

— Да какое разрешение? Людей спасать надо. Они уже подлетают.

— Простите, я не понял. Мы — суверенное государство…

— Послушайте, суверенное государство, ну не сбивать же вы их будете? Потому что тогда мы проложим коридор через ваше ПВО, как пособников агрессии, и все равно пройдем. Кстати, как у вас там АЭС в Козлодуе? Что-то у американцев реакторы рваться начали.

— Это… это неслыханно! Это провокация! Я прекращаю разговор!

Трансляция прервалась.

— Ну и как? — спросил Гаспарян, глядя на Виктора.

— Это трандец… И что теперь будет?

— Стоянов бросится советоваться с 'Барашком' и 'Бабулей'.

— С кем?

— С дядюшкой Билли и тетушкой Мадлен. А тем до него особо как-то… Светлана Викторовна, дайте камеру с орбиты. Сделали канал, надо же хоть попользоваться.

…В лучах восходящего солнца, на фоне земного полумесяца сверкал огромный белый цилиндр с раскрытыми, как ладони, створками люка; из них медленно поднимался корабль, похожий на 'Шаттл', только поменьше.

— Это один из четырех боевых модулей БКС, — прокомментировал Момышев, — в каждом модуле по пять МББ — маневрирующих боевых блоков. Сейчас они развертываются в боевое положение. Одна типовая БКС способна стереть с лица Земли все живое в полосе шириной до трех тысяч километров.

— Это все что, против Болгарии?! — воскликнул Виктор.

— Зачем мелочиться? — удивился Гаспарян. — Против США, конечно.

— Вы… вы серьезно?! У вас что, башни посрывало?! — от волнения Виктор не находил, что сказать.

— Вот и американцы подумают, что посрывало, — абсолютно спокойным голосом произнесла Светлана, — а чтобы они в это поверили, пришлось ввести пост вице-президента, поставить на него Руцкого, разыграть болезнь Романова… Ну, что рассудительный Григорий Васильевич пойдет на такое, поверить трудно, а вот если Александр Владимирович… Главное, у американцев нет заранее просчитанного варианта действий на этот случай. Неожиданность — важный козырь в войне нервов.

— Товарищи, но ведь это же с огнем игра, почище Карибского кризиса. Мы с вами не заигрались?

— Ваше беспокойство естественно. Карибский кризис был стихийным, этот — запланирован. Потом, кроме БКС, у нас есть второй секретный козырь.

— Ясно, — обреченно вздохнул Виктор, поняв, что ничего изменить уже нельзя, и мир если грохнется в пламя ядерного пожара, то уж грохнется. — И в нужный момент вы его покажете.

— А что показывать? Вы его знаете. Это вы.

— Я???

— Ну да, вы. Человек из будущего.

— И чем я могу воздействовать на американцев?

— Вы не знаете?

— Нет. Честно, нет.

— Вот. И американцы не знают. Значит, будут исходить из худшего.

— Потому я и должен был показаться Галлахеру и Бруксу?

— Да. Честно говоря, мы здорово боялись, что вас ликвидируют.

200